Об авторе
События
Книги

СТИХИ
ПРОЗА
ПЕРЕВОДЫ
ЭССЕ:
– Poetica  
– Moralia
– Ars
– Ecclesia
ИНТЕРВЬЮ
СЛОВАРЬ
ДЛЯ ДЕТЕЙ
АУДИОКУРСЫ

Фото, аудио, видео
К поэтике литургической поэзии
Ныне Силы Небесные. Песнопение Литургии Преждеосвященных даров
Фрагмент книги: Ольга Седакова. Мариины слезы.
К поэтике литургических песнопений. Дух i Лiтера (Киев), 2017.
См. также второе издание: Ольга Седакова. Мариины слезы. Комментарии к православному богослужению. Поэтика литургических песнопений. Благочестие (Москва), 2017.
Греческий:

Νῦν αἱ Δυνάμεις τῶν οὐρανῶν
σὺν ἡμῖν ἀοράτως λατρεύουσιν.
Ἰδοὺ γὰρ εἰσπορεύεται ὁ Βασιλεὺς τῆς δόξης.
Ἰδοὺ θυσία μυστική, τετελειωμένη, δορυφορεῖται.
Πίστει καὶ πόθῳ προσέλθωμεν,
ἵνα μέτοχοι ζωῆς αἰωνίου γενώμεθα.
Ἀλληλούϊα.

Церковнославянский:

Ныне Силы Небесныя
с нами невидимо служат,
се бо входит Царь Славы,
се жертва тайная совершена дориносится.
Верою и любовию приступим,
да причастницы жизни вечныя будем.
Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.

Перевод Ольги Седаковой:

Ныне Силы небесные
с нами невидимо служат,
ибо вот, входит Царь Славы,
вот Жертва таинственная, принесенная (1), (ими) сопровождается (2).
С верою и любовию (3) приступим (к Ней),
чтобы причастниками вечной жизни стать.
Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.

Песнь Ныне Силы Небесныя звучит на Литургии Преждеосвященных Даров и поется на великом входе, когда священник переносит уже освященные на воскресной литургии Святые Дары с жертвенника на престол. На «полных» литургиях (на которых совершается приношение и освящение Даров) во время великого входа поется песнопение, которое называется песнью приношения. На Литургии свт. Иоанна Златоуста и свт. Василия Великого это «Херувимская» (Иже Херувимы), за исключением литургии Великого Четверга, когда ее заменяет пение молитвы Вечери Твоея тайныя, а в Великую Субботу звучит песнопение Да молчит всякая плоть человеча. Двум последним песнопениям будут посвящены отдельные комментарии.

(1) Совершeна (τετελειωμένη) – уже принесенная, освященная.

(2) Дориносится (δορυφορεῖται) – здесь нас встречает тот же, что и в «Херувимской», труднопереводимый глагол δορυφορεῖται – буквально «копьеносится». Как известно, в церковнославянских словах дориносимый, дориносится первая часть греческого глагола – δορυ – осталась без перевода; в дониконовском варианте здесь было дароносится, дароносимый. Но и целиком переведенный, этот глагол не становится понятнее: копьеносится, копьеносимый; копьеношение имеет в виду древний обряд триумфального входа цесаря-победителя, которого несет на щите и окружает почетный эскорт копьеносцев. Этот образ римского победного шествия появляется в разных Литургиях в связи с великим входом: как победитель и царь входит Христос в окружении ангельских Сил. Здесь мы предлагаем упрощенный перевод: «сопровождается».

(3) Верою и любовию. Нужно заметить, что слово любовь здесь передает не греческое ἀγάπη (как обычно), а πόθoς – сильное желание, влечение. Слово πόθoς в церковнославянском чаще передается как желание: Иисусе, желание мое (Акафист Господу нашему Иисусу Христу).

Начнем с того, о чем мы говорили в наших первых комментариях: значение и значимость отдельного литургического песнопения зависят от того места, которое ему отводится в целом: в целом данного богослужения, в целом всего литургического года. Мы вспоминали в связи с этим образ мозаики. Можно вспомнить и другой образ: калейдоскопа. Одни и те же частицы, перемещаясь в зеркальной призме, складываются в разные узоры. Мы говорили о том, как меняется смысл «Песни Симеона», Ныне отпущаеши, когда его поют на обычной вечерне – или же в праздничном чине Сретения.

Описать поэтику литургических песнопений не получится без выхода за пределы собственно словесного текста. Словесная композиция входит в сложное целое храмового богослужения, которое составляют и пространственные движения, жесты, и музыкальное интонирование, и свет, и запах. Те или другие модуляции смысла отдельных слов зависят и от совсем не словесных моментов – таких, как характер исполнения: быстро или протяжно исполняется песнопение, читаются его слова или поются, и если поются, то на какой глас. Где их поют: на клиросе, или у Царских врат, или в центре храма… Как их слушают молящиеся: стоя, или коленопреклоненно, или даже простершись. Как освещен в это время храм: в полутьме и при полном торжественном свете слова звучат иначе.

Великопостная Литургия Преждеосвященных Даров во всех этих отношениях отличается от «полных» литургий. В ней есть особая тихая торжественность «жертвы вечерней». В этом пространстве внутренне изменяются некоторые из хорошо знакомых и часто исполняемых стихов: можно сказать, что Преждеосвященная придвигает их ближе, чем обычно, к центру богослужения – или «выдвигает вперед», или «приподнимает». По своей весомости они как будто приближаются к тайносовершительным словам. Речь идет, прежде всего, о двух песнопениях, которые так величественно звучат (и, соответственно, так много значат) только на Преждеосвященной: Свете тихий и Да исправится молитва моя. Избранные стихи 140-го псалма Да исправится молитва моя наполняются здесь необычайной значительностью. Они поются перед Царскими вратами, их слушают коленопреклоненно. В образе кадильного дыма, восходящего от земли к небу, мы переживаем всю реальность этой исходно вечерней Литургии с ее покаянным, углубленно молитвенным настроением. Огромной весомостью наполняется и молитва Свете тихий: здесь, в великопостной службе, она отчетливо связывается с темой света, центрального образа Преждеосвященной: ср. возглас Свет Христов просвещает всех, благословение стоящих на коленях молящихся свечой и кадилом. Свет и восходящий вверх благовонный дым: два вечерних образа великопостной Литургии.

И, конечно, песнопение, которое мы комментируем принадлежит к самым сильным впечатлениям Великого поста. Оно не звучит в другое время. Мы не можем не чувствовать его «чрезвычайности»: оно появляется там, где все привыкли ожидать Иже Херувимы. Слова «Херувимской» при этом не могут не вспоминаться.

Иже херувимы тайно образующе,
и Животворящей Троице трисвятую песнь припевающе,
всякое ныне житейское отложим попечение.
Яко да Царя всех подымем
ангельскими невидимо дориносима чинми.
Аллилуиа.

Таинственно изображая Херувимов
и Животворящей Троице трисвятую песнь с ними вместе воспевая,
оставим теперь все житейские заботы.
Примем же Царя вселенной,
невидимо сопровождаемого Ангельским воинством.
Аллилуиа.

Ныне Силы Небесныя (точнее, первые четыре стиха песнопения) говорит о том же: о сослужении людей и ангелов при триумфальном царском входе Христа. Больше того – оно включает в себя те же слова: тайно, невидимо, дориносится, Царь. Наше песнопение так же, как «Херувимская», начинает с ангелов (именуя их иначе: не Херувимы, а Силы Небесныя). Но его общее звучание (и фонетическое в том числе) иное. В этом песнопении больше молчания – одной из главных тем Великого поста.

Отметим некоторые различия двух этих песнопений великого входа. Ангелы и люди не сближены здесь так, как в «Херувимской»: ангелы «с нами служат», но мы не «изображаем их», не принимаем на себя их образ и не поем с ними их песнь, известную из пророческого откровения (Свят, Свят, Свят Господь Саваоф (Ис. 6:3)). Еще дальше разведет людей и ангелов песнопение входа Великой Субботы:

Да молчит всякая плоть человеча,
и да стоит со страхом и трепетом,
и ничтоже земное в себе да помышляет.

Здесь уже речь идет не только не о совместном пении трисвятой песни, но о полном молчании всякой плоти (плоть на библейском языке означает человека; плоть человеча – собственно, удвоение: пусть молчит все человеческое в человеке). Служение людей здесь выражается в молчании.

Ангелы названы в нашем песнопении Силами (Силами Небесными). Можно понимать это и как общее именование всех бесплотных Сил, можно – как один из ангельских чинов, то есть собственно Силы, пятый чин, занимающий срединное место в срединной триаде ангелов. С образом Сил как пятого чина в особенности связаны темы военной славы и чудес (силы по-славянски значит и чудеса: И не сотвори ту сил многих – и не совершил там многих чудес (Мф. 13:58)). Одно из самых запоминающихся песнопений Великого поста, Господи Сил с нами буди усиливает присутствие темы Сил, воинства Небесного в общем воздухе Великого поста, долгой духовной брани.

Царю всех (Царю вселенной) из «Херувимской» в нашем песнопении отвечает Царь Славы. Это довольно значительная модуляция. Царь Славы – именование Господа, взятое из псалма: «Возмите врата князи ваша и возмитеся врата вечная: и внидет Царь Славы. Кто есть сей Царь Славы; Господь крепок и силен, Господь силен в брани <…> Господь сил сей есть Царь Славы» (Пс. 23:7–10). Этот псалом, истолкованный как пророчество о Христе, включен в молитвенное последование к Причастию. Но важно то, что в именовании Царь Славы очень сильна связь с Крестной мукой. На месте современного надписания на Кресте «И.Н.Ц.И.» (Иисус Назорей, Царь Иудейский» (Ин. 19:19)) в дониконовское время традиционной была надпись Царь Славы. В иконописи Царем Славы именуется и образ Христа, восседающего на престоле Судии, и другой образ – Христа Распятого. Крест – царский престол Царя Небесного.

Вторая часть песнопения «Ныне Силы Небесныя» уже не соотносится с «Херувимской». Эти два стиха – приглашение к Причастию. Это приглашение к Причастию – «верою и любовию» – отличается от формулы «полных» литургий: «Со страхом Божиим, верою и любовию приступите». Само соединение слов «верою и любовию» иногда встречается и в других литургических песнопениях (в некоторых акафистах и поздних тропарях иконам Богородицы).

Песнопение Ныне Силы Небесныя отличает удивительная красота фонетических отношений, спокойное движение фразы. Но мы вновь отложим разговор о звуковом строении литургической поэзии на будущее.
Поэзия и антропология
Поэзия и ее критик
Поэзия за пределами стихотворства
«В целомудренной бездне стиха». О смысле поэтическом и смысле доктринальном
Немного о поэзии. О ее конце, начале и продолжении
Успех с человеческим лицом
Кому мы больше верим: поэту или прозаику?
«Сеятель очей». Слово о Л.С.Выготском
Стихотворный язык: семантическая вертикаль слова
Вокализм стиха
Звук
«Не смертные таинственные чувства».
О христианстве Пушкина
«Медный Всадник»: композиция конфликта
Пушкин Ахматовой и Цветаевой
Мысль Александра Пушкина
Притча и русский роман
Наследство Некрасова в русской поэзии
Lux aeterna. Заметки об И.А. Бунине
В поисках взора: Италия на пути Блока
Контуры Хлебникова
«В твоей руке горит барвинок». Этнографический комментарий к одной строфе Хлебникова
Шкатулка с зеркалом. Об одном глубинном мотиве Анны Ахматовой
«И почем у нас совесть и страх». К юбилею Анны Ахматовой
«Вакансия поэта»: к поэтологии Пастернака
Четырехстопный амфибрахий или «Чудо» Пастернака в поэтической традиции
«Неудавшаяся епифания»: два христианских романа, «Идиот» и «Доктор Живаго»
«Узел жизни, в котором мы узнаны»
Непродолженные начала русской поэзии
О Николае Заболоцком
«Звезда нищеты». Арсений Александрович Тарковский
Арсений Александрович Тарковский. Прощание
Анна Баркова
Кончина Бродского
Иосиф Бродский: воля к форме
Бегство в пустыню
Другая поэзия
Музыка глухого времени
(русская лирика 70-х годов)
О погибшем литературном поколении.
Памяти Лени Губанова
Русская поэзия после Бродского. Вступление к «Стэнфордским лекциям»
Леонид Аронзон: поэт кульминации («Стэнфордские лекции»)
Возвращение тепла. Памяти Виктора Кривулина («Стэнфордские лекции»)
Очерки другой поэзии. Очерк первый: Виктор Кривулин
Слово Александра Величанского («Стэнфордские лекции»)
Айги: отъезд («Стэнфордские лекции»)
Тон. Памяти Владимира Лапина («Стэнфордские лекции»)
L’antica fiamma. Елена Шварц
Елена Шварц. Первая годовщина
Елена Шварц. Вторая годовщина
Под небом насилия. Данте Алигьери. «Ад». Песни XII-XIV
Беатриче, Лаура, Лара:
прощание с проводницей
Дантовское вдохновение в русской поэзии
Земной рай в «Божественной Комедии» Данте
Знание и мудрость, Аверинцев и Данте
Данте: Мудрость надежды
Данте: Новое благородство
О книге отца Георгия Чистякова «Беседы о Данте»
Данте. Чистилище. Песнь первая
О «русском Данте» и переводах
Всё во всех вещах.
О Франциске Ассизском
Об Эмили Диккинсон
Новая лирика Р.М. Рильке.
Семь рассуждений
«И даль пространств как стих псалма».
Священное Писание в европейской поэзии ХХ века
Пауль Целан. Заметки переводчика
На вечере Пауля Целана.
Комментарий к словарной статье
Из заметок о Целане
О слове. Звук и смысл
Об органике. Беседа первая
Об органике. Беседа третья
Весть Льва Толстого
Слово о Льве Толстом
Зерно граната и зерно ячменя
К поэтике литургической поэзии. Вступительные заметки
К поэтике литургической поэзии. Мариины слезы. Утренние евангельские стихиры, стихира 8 гласа
К поэтике литургической поэзии. Да веселятся небесная. Воскресный тропарь 3 гласа
К поэтике литургической поэзии. Иже на херувимех носимый. Стихира Сретения
К поэтике литургической поэзии. Ветхий деньми. Стихира Сретения
К поэтике литургической поэзии. Господи и Владыко живота моего. Молитва преподобного Ефрема Сирина
 К поэтике литургической поэзии. Ныне Силы Небесные. Песнопение Литургии Преждеосвященных даров
К поэтике литургической поэзии. Совет превечный. Стихира Благовещению Пресвятой Богородицы
К поэтике литургической поэзии. Радуйся, живоносный Кресте. Стихира Крестопоклонной недели
К поэтике литургической поэзии. В тебе, мати, известно спасеся. Тропарь преподобной Марии Египетской
К поэтике литургической поэзии. Господи, яже во многие грехи впадшая жена. Стихира Великой Среды
К поэтике литургической поэзии. Егда славнии ученицы. Тропарь Великого Четверга
К поэтике литургической поэзии. Да молчит всякая плоть. Песнь приношения в Великую Субботу
К поэтике литургической поэзии. Преобразился еси. Тропарь Преображения Господня
К поэтике литургической поэзии. В рождестве девство сохранила eси. Тропарь Успения Пресвятой Богородицы
Объяснительная записка. Предисловие к самиздатской книге стихов «Ворота, окна, арки» (1979-1983)
Прощальные стихи Мандельштама.
«Классика в неклассическое время»
Поэт и война. Образы Первой Мировой Войны в «Стихах о неизвестном солдате»
О чем Тристан и Изольда?
Copyright © Sedakova Все права защищены >НАВЕРХ >Поддержать сайт и издания >Дизайн Team Partner >