Об авторе
События
Книги

СТИХИ
ПРОЗА
ПЕРЕВОДЫ
ЭССЕ:
– Poetica  
– Moralia
– Ars
– Ecclesia
ИНТЕРВЬЮ
СЛОВАРЬ
ДЛЯ ДЕТЕЙ
АУДИОКУРСЫ

Фото, аудио, видео
О чем Тристан и Изольда?
Повесть о Тристане и Изольде, «прекрасная повесть о любви и смерти», как говорит Ж.Бедье (о запретной, беззаконной любви и об общей смерти), растет из дохристианских времен. Ее древняя почва темна, как у всего, что странным и глубочайшим образом трогает человеческое сердце. Мы узнаем в этой глубине что-то свое. А повествование, выходящее из этих корней, как цветущие кусты над могилами Тристана и Изольды, ветвится и расцветает неожиданными подробностями.

Эту историю веками пересказывали в стихах и прозе на многих языках, и читатель Нового Времени полюбил ее в средневековом обличии рыцарского романа. О ней хочется говорить особыми, драгоценными словами. Ее хочется украшать и обдумывать, как это делали Беруль и Готфрид Страсбургский и Мария Французская. В ней страдание и радость, как обычно предупреждает во вступлении средневековый повествователь.

Мне кажется, эта история – своего рода северный аналог греческой трагедии. Ее главный вопрос – невинная вина. Не бесстрашный рыцарь и прекрасная королева – главные действующие лица этих событий. Оба они в руках другой силы – Госпожи Любви, Frau Minne,

Des Weltenwerdens
Waelterin…
Die sie webt aus Lust und Leid,
In Liebe wandelnd den Neid1

как во Втором акте «Тристана» поет о ней Изольда.

Перед ее силой все бессильны. Любовный напиток – одновременно смертельный яд. Он не «зажигает огонь в крови» (как принято думать и говорить о любовном влечении): он прогоняет свет дня, он велит потушить последний факел ради «великой святой Ночи». Госпожа Любовь выводит из жизни и ведет в «сладостную смерть» (der suesse Tod), в «радость-страдание». Так это в легенде, так у Вагнера.

Как в греческой трагедии, всё действие «Тристана» происходит в другом времени, в эпическом веке героев. Возлюбленные – не совсем «люди», они герои, полубоги, королевские дети. Они не просто жертвы неодолимого колдовства, они герои любви. Героичность Тристана и Изольды (подобная героичности Эдипа или Ореста) для Вагнера явно важнее, чем для средневековых поэтов. С самого начала, с их готовности отомстить и принять месть, выпить яд (в средневековых легендах этого мотива нет) мы видим их героическую природу. Их выбор – страдание и высокое наслаждение как своего рода великое деяние. Они виновны, они лгут и нарушают обеты, они дают ложные клятвы – и в средневековых легендах на испытаниях их оправдывает сам Бог! Их оправдывает, в конце концов, и жертва их предательства – король Марк! Великодушие и страдание короля Марка – тоже героической природы. Но этого героизма не коснулась магия. Марк велик как человек, не переходящий пределов человеческого. Он знает о другом, он знает, что человек, захваченный нечеловеческой силой, может быть невинным в своей вине – и прощает его.

В разведенных ножницах вины и невинности, героизма и фатальности – и, одновременно, в слиянии человеческой страсти и дыхания вселенной:

in des Weltatems
wehendendem All2

заключено неистощимое обаяние легенды. Тоска (Sehnung) жизни по чему-то, что больше, чем жизнь, и без чего жизнь – не жизнь.

Смерть – госпожу свою ветвями осеняя,
Их ночь огромная из сердцевины дня
Растет и говорит, что жизни не хватает,
Что жизни мало жить. Она себя хватает
Над самой пропастью – но, разлетясь в куски,
Срастется наконец под действием тоски...3

Средневековые легенды о Тристане полны подробностей и поворотов, которые, казалось бы, должны быть особенно привлекательны для воображения музыканта: стоит вспомнить утешную собачку и звон ее погремушки, заставляющий забыть любое горе. Это вызов композитору. Вообрази же этот звон! Или отшельник Огрин и окружающая его музыка молитвы. Или ласточки, приносящие золотой волос Изольды из Ирландии в Корнуоль. Но «Тристан» Вагнера оставляет все это в стороне. Это не пространство сказки. Это пространство полной серьезности. Вагнер оставляет в стороне даже то, что Тристан древней легенды – музыкант (именно игрой на арфе и искусством пения он очаровывает и разбойников, и короля Марка, и Изольду). Разнообразие, пестрота, многогофигурность средневековья отступают перед трагической сосредоточенностью. Любовь, смерть, ночь, море – и ветер, с которого начинается действие. Ветер дует с родины, как поет моряк, и гонит корабль в чужую землю. И ласкающие волны ухода, которыми всё завершается. Смерть, уходящая в высоту.

Легенда у Вагнера возвращается в свою архаическую глубину – и одновременно она выходит в современность, изменяя ее. Никогда еще, я думаю, Европа не слышала такого упоения тьмой и ночью. Но это не тьма средневековья, это новая тьма, новое волнение.

In weiten Reich
Der Weltennacht4.

Средневековые легенды о Тристане происходили при свете дня. Свет Просвещения еще не угас в XIX веке, и со светом связывали разум и истину. Но здесь:

Frau Minne will:
Es werde Nacht5.

Вагнеровский Тристан много раз говорит о лживости дня, об обмане света: только в «святой ночи», в полной тьме открывается истина, и она – безраздельное господство «тоскующей любви», sehnende Minne, утрата себя, превращение в другого, во «всё», в «дыхание мира». И в дыхание новой эпохи.

Борис Пастернак пишет в письме Т.С.Элиоту: «Вагнер действительно был одной из составляющих того времени, основанием, почвой и химическим элементом нашего (моего и Вашего) детского подражания… Вагнер несомненно был бессмертной основой скрытого замысла и громким отзвуком всех этих перемещающихся жизней, скорых поездов и открытий» (1960 год).

Морской ветер из начала «Тристана» звучит в начале первой поэмы Т.С. Элиота, в «Бесплодной земле» (“The Wastе Land”). Его можно различить и в его поздних «Квартетах» (“Four Quartets”), ветер и безлюдное море (“Oed und leer das Meer”). Музыкой Вагнера одушевлена большая эпоха и европейской, и русской жизни. Без нее трудно представить путь нашего великого лирика Александра Блока. Его душа часто повторяет Тристана:

Сердце тайно просит гибели…

Новое движение, рвущееся прочь, на волю – и как никогда прежде тоскующее по разрешению. Но разрешению, в котором невозможен конец.

Wie koennte die Liebe
Mit mir sterben,
Die ewig lebende
Mit mir enden?6
январь 2018

1 Владычицу Становления миров… Которая ткет из наслаждения и страдания, Превращая ненависть в любовь – здесь и далее перевод мой.

2 В мирового дыхания Веющее Всё…

3 Ольга Седакова. Тристан и Изольда. Ночь.

4 В широкое царство Всемирной ночи.

5 Госпожа Любовь велит: Да будет ночь.

6 Как может любовь Со мной умереть, Вечно живущее Со мной кончиться?
Поэзия и антропология
Поэзия и ее критик
Поэзия за пределами стихотворства
«В целомудренной бездне стиха». О смысле поэтическом и смысле доктринальном
Немного о поэзии. О ее конце, начале и продолжении
Успех с человеческим лицом
Кому мы больше верим: поэту или прозаику?
«Сеятель очей». Слово о Л.С.Выготском
Стихотворный язык: семантическая вертикаль слова
Вокализм стиха
Звук
«Не смертные таинственные чувства».
О христианстве Пушкина
«Медный Всадник»: композиция конфликта
Пушкин Ахматовой и Цветаевой
Мысль Александра Пушкина
Притча и русский роман
Наследство Некрасова в русской поэзии
Lux aeterna. Заметки об И.А. Бунине
В поисках взора: Италия на пути Блока
Контуры Хлебникова
«В твоей руке горит барвинок». Этнографический комментарий к одной строфе Хлебникова
Шкатулка с зеркалом. Об одном глубинном мотиве Анны Ахматовой
«И почем у нас совесть и страх». К юбилею Анны Ахматовой
«Вакансия поэта»: к поэтологии Пастернака
Четырехстопный амфибрахий или «Чудо» Пастернака в поэтической традиции
«Неудавшаяся епифания»: два христианских романа, «Идиот» и «Доктор Живаго»
«Узел жизни, в котором мы узнаны»
Непродолженные начала русской поэзии
О Николае Заболоцком
«Звезда нищеты». Арсений Александрович Тарковский
Арсений Александрович Тарковский. Прощание
Анна Баркова
Кончина Бродского
Иосиф Бродский: воля к форме
Бегство в пустыню
Другая поэзия
Музыка глухого времени
(русская лирика 70-х годов)
О погибшем литературном поколении.
Памяти Лени Губанова
Русская поэзия после Бродского. Вступление к «Стэнфордским лекциям»
Леонид Аронзон: поэт кульминации («Стэнфордские лекции»)
Возвращение тепла. Памяти Виктора Кривулина («Стэнфордские лекции»)
Очерки другой поэзии. Очерк первый: Виктор Кривулин
Слово Александра Величанского («Стэнфордские лекции»)
Айги: отъезд («Стэнфордские лекции»)
Тон. Памяти Владимира Лапина («Стэнфордские лекции»)
L’antica fiamma. Елена Шварц
Елена Шварц. Первая годовщина
Елена Шварц. Вторая годовщина
Под небом насилия. Данте Алигьери. «Ад». Песни XII-XIV
Беатриче, Лаура, Лара:
прощание с проводницей
Дантовское вдохновение в русской поэзии
Земной рай в «Божественной Комедии» Данте
Знание и мудрость, Аверинцев и Данте
Данте: Мудрость надежды
Данте: Новое благородство
О книге отца Георгия Чистякова «Беседы о Данте»
Данте. Чистилище. Песнь первая
О «русском Данте» и переводах
Всё во всех вещах.
О Франциске Ассизском
Об Эмили Диккинсон
Новая лирика Р.М. Рильке.
Семь рассуждений
«И даль пространств как стих псалма».
Священное Писание в европейской поэзии ХХ века
Пауль Целан. Заметки переводчика
На вечере Пауля Целана.
Комментарий к словарной статье
Из заметок о Целане
О слове. Звук и смысл
Об органике. Беседа первая
Об органике. Беседа третья
Весть Льва Толстого
Слово о Льве Толстом
Зерно граната и зерно ячменя
К поэтике литургической поэзии. Вступительные заметки
К поэтике литургической поэзии. Мариины слезы. Утренние евангельские стихиры, стихира 8 гласа
К поэтике литургической поэзии. Да веселятся небесная. Воскресный тропарь 3 гласа
К поэтике литургической поэзии. Иже на херувимех носимый. Стихира Сретения
К поэтике литургической поэзии. Ветхий деньми. Стихира Сретения
К поэтике литургической поэзии. Господи и Владыко живота моего. Молитва преподобного Ефрема Сирина
К поэтике литургической поэзии. Ныне Силы Небесные. Песнопение Литургии Преждеосвященных даров
К поэтике литургической поэзии. Совет превечный. Стихира Благовещению Пресвятой Богородицы
К поэтике литургической поэзии. Радуйся, живоносный Кресте. Стихира Крестопоклонной недели
К поэтике литургической поэзии. В тебе, мати, известно спасеся. Тропарь преподобной Марии Египетской
К поэтике литургической поэзии. Господи, яже во многие грехи впадшая жена. Стихира Великой Среды
К поэтике литургической поэзии. Егда славнии ученицы. Тропарь Великого Четверга
К поэтике литургической поэзии. Да молчит всякая плоть. Песнь приношения в Великую Субботу
К поэтике литургической поэзии. Преобразился еси. Тропарь Преображения Господня
К поэтике литургической поэзии. В рождестве девство сохранила eси. Тропарь Успения Пресвятой Богородицы
Объяснительная записка. Предисловие к самиздатской книге стихов «Ворота, окна, арки» (1979-1983)
Прощальные стихи Мандельштама.
«Классика в неклассическое время»
Поэт и война. Образы Первой Мировой Войны в «Стихах о неизвестном солдате»
 О чем Тристан и Изольда?
Copyright © Sedakova Все права защищены >НАВЕРХ >Поддержать сайт и издания >Дизайн Team Partner >