Об авторе
События
Книги

СТИХИ
ПРОЗА
ПЕРЕВОДЫ
ЭССЕ:
– Poetica  
– Moralia
– Ars
– Ecclesia
ИНТЕРВЬЮ
СЛОВАРЬ
ДЛЯ ДЕТЕЙ
АУДИОКУРСЫ

Фото, аудио, видео
Вокализм стиха
На сайте представлена первая небольшая часть статьи. Последующие рисунки звукового строя стихотворений (Блока, Фета, Бродского, Хлебникова, Баратынского) не могут быть здесь воспроизведены. Просим читателя обратиться к полной публикации в томе Poetica четырехтомного собрания сочинений 2010 года (с.177-194).

о.Алексею Агапову

«У вас ересь. Говорят, что в стихах стихи –
не главное. Что же главное? Проза? Должно
заранее истребить это…»
А.С.Пушкин. Письмо Л.С.Пушкину
Общему звуковому строению стиха традиционное стиховедение
никогда не придавало такого значения, как метрике, ритмике, строфике. Исключение составляет звуковая организация правого края стиха – краегласие, рифма. О рифме много думано, много написано. Но рифма, взятая в изоляции от всего стихового ряда, которому она принадлежит, оказывается совершенно внешним элементом стиховой конструкции – механической скрепой между графически разбитыми строками. Такими скрепами можно соединять вполне хаотические звуковые последовательности, что мы и наблюдаем в графоманском «рифмоплетстве». В виртуозных стихах сами границы рифмы требуют внимания.

Что звездам в небе нет числа,
И каждая, как день, светла…


Что здесь рифма: «числа» – «светла»? Нет, она длиннее: «нет числа» – «день светла».

Но, оставив в стороне рифму: поэт соблюдает – в этом наше убеждение – причем соблюдает, по всей видимости, бессознательно – некоторые общие законы «звукоряда»: законы, нигде эксплицитно не изложенные. В неосознанности, неотрефлектированности законов стихового звукосложения – их основное отличие от элементарных правил метрики. Поэты могут не знать названий традиционных метров («трехстопный амфибрахий», «пятистопный хорей» и т. п.) и даже гордиться этим – но, называя для себя какой-то ритм, скажем, так: «ТА-та, ТА-та, ТА-та, ТА-та», они прекрасно знают, что делают, подбирая слова к этому безымянному для них чередованию сильных и слабых доль. А то звуковое устройство, о котором пойдет речь, соблюдается, повторим, неосознанно. Автор, скорее всего, сам не знает, какому композиционному императиву он в этом случае подчиняется. Контролировать это движение сознание не успевает. Задание звучит так: иди туда, не знаю куда… Но ошибка на этом пути мгновенно опознается.

Звуковая сторона стиха (для которой не найдено даже удачного термина: «инструментовка», «звукопись», «эвфония» – каждое из этих названий по своим причинам неудовлетворительно) обращала на себя исследовательское внимание лишь в особых случаях. Прежде всего, в случае яркой звуковой изобразительности, звукоподражания:

Как бы резвяся и играя
Грохочет в небе голубом.


Обыкновенно этот эффект «рисования звуком» достигается согласными, как в приведенных строках (аллитерация р, гр). Для неискушенного читателя этим приемом звуковое искусство стихотворца и исчерпывается.

Более интересный и не столь явный род звуковой выразительности – «звуковой жест», как назвал его Ю.Н.Тынянов:

И в суму его пустую
Суют грамоту другую –


артикуляция русского «у», включенная почти в каждое слово, – вытянутые губы – передает жест «говорения по секрету», шепотом, на ушко.

Звуковой ряд привлекает к себе внимание и в случаях выдвинутого звучания, «благозвучного» (типа «итальянской гармонии» или «бальмонтовского») – или же, наоборот, вызывающе диссонирующего, «режущего ухо» (как футуристическая просодия: «Дыр бул щыл»).

Новое внимание к общему звуковому строю стихотворной речи связано с идеей звуковой квазисемантики (работы В.К.Журавлева1) и с соссюровской идеей анаграммы, относящейся, впрочем, больше к писаным текстам и, тем самым, к буквенному, а не звуковому строю.

Во всех, кроме последнего, случаях речь идет, в сущности, не о конструктивном, а о декоративном значении звука: могут быть стихи со звукописью, а могут – без. Функция звукового строя в стихе, тем самым, уподобляется функции фигур, тропов (то есть необязательных, факультативных элементов стихотворной речи), а не грамматики, без которой не может быть построен самый аскетичный стиховой текст. Даже Ю.Н.Тынянов в «Проблеме стихотворного языка» противопоставляет ритм (конструктивный фактор, направленный вперед, «вправо» – «прогрессивное действие») звуковому повтору (этим и исчерпываются звуковые явления в «Проблеме», как и в других стиховедческих опытах), действующему «регрессивно».

Наша идея состоит в подходе к звуку в стихе как к носителю определенной высоты – и к звуковому строю (не только «повторам», но всем видам дистрибуции звуков) как определенной организации высот, своего рода аналогу «мелодии».

Таким образом, получается, что стих – в преобразованном виде – содержит в себе оба основных измерения музыки: и ритм – и высотную организацию. Вторая характеристика, на наш взгляд, так же конструктивна в стихотворном языке, как ритм в описании Ю.Н.Тынянова: т. е. она представляет собой формо- и смыслообразующий фактор, действующий сплошь, как грамматика, а не факультативно, как тропы или фигуры.

Это предложение может помочь иначе видеть так называемый «свободный стих», верлибр. Освобождение от ритмических обязательств регулярного стиха только усиливает значение сонорной организации словесных рядов, что мы и увидим в лучших образцах верлибра.

Стихотворный ритм иноприроден ритму музыки (он организует не физическое, акустическое время, реальную длительность, как это делает музыка; «доли» стиха – не хронометрические единицы; от того, что мы читаем стих медленнее или быстрее, делаем паузы и т. п., картина метра не нарушается). Так же и высотная организация стиха не может быть приравнена к абсолютной высотной
шкале и тем более – измерена точными интервалами. Мы имеем дело как бы с «идеями» относительной друг к другу высоты звуков.

Носителями высоты в первую очередь, естественно, являются гласные, еще уже – ударные гласные2. Расположив русские гласные по принятой в современной фонетике высотной шкале, от И до У:

и –––––––––––––––––––––––––
ы –––––––––––––––––––––––––
е –––––––––––––––––––––––––
э –––––––––––––––––––––––––
я –––––––––––––––––––––––––
ё –––––––––––––––––––––––––
о –––––––––––––––––––––––––
ю –––––––––––––––––––––––––
у –––––––––––––––––––––––––

на этом «нотоносце» мы изображаем движение вокализма стиха. Отдельные строки мы отбиваем «тактовой чертой».

Последнее обстоятельство существенно. Идею расположить гласные на высотной шкале первым, насколько нам известно, испробовал Андрей Белый. Но он изображал звучание как одну непрерывную линию. Мы рассматриваем ее дискретно. Непрерывная линия высотности, которую рисовал Андрей Белый, не поддается анализу, в отличие от сопоставимых между собой отрезков строк-стихов.

О красоте и смысле высотного построения можно судить только сопоставляя высотную линию стиха с его словесным рядом. Сама по себе, в отвлечении от слов стиха, линия гласных (только ударных, или всех гласных сплошь) не может быть оценена. <...>
1989-2010

1 Имеются в виду некоторые устойчивые ассоциации, связанные с конкретными звуками – в отвлечение от значений слов: такие как «острое», «тонкое», «легкое», «тяжелое» и т. п. В разных языках эти «семантические ореолы» звуков, естественно, не совпадают. Забавно, как такое чисто звуковое прочтение бесталанных стихов суммируется в ассоциативный образ, прямо противоположный тому, который автор хотел выразить: так бодрое славословие в качестве чисто звукового слепка дает образ «тяжелого, темного, вязкого». См. А.Л.Журавлев. Звук и смысл. Изд. второе. М., Просвещение, 1991.

2 В наших рисунках, приложенных к тексту, мы даем две линии: общую линию движения по высоте всех гласных стиха (тонкая линия) – и движение высоты ударных гласных (жирная линия). Предметом разговора мы делаем при этом только линию ударных гласных (которые не подвергаются редукции). Тем самым мы избегаем проблемы выбора между слуховым и зрительным восприятием стиха, между фонетикой и графикой (пишется О, читается А: с каким звуком реально имеет дело поэт?).

В целом мы исходим из того, что звук в стихе воспринимается фонематично и орфографическая запись ближе выражает его, чем фонетическая транскрипция.
Реальное звуковое значение фонем (существенное для определенных поэтических манер – ср. записи И. Сельвинского и др.) и реальное интонирование нас в данном случае не интересуют. Парадоксальность разговора о «высоте» идеализированного звука нам понятна. Вообще, многие вопросы записи остаются спорными (что делать, например, с Ъ или с произношением ё/е в XVIII – начале XIX века?). Йотирование /jo/, /jа/, /jу/ мы передаем для простоты буквами ё, я, ю. Выделение же их необходимо, поскольку йотация имеет большое значение для восприятия высоты звука (она повышает его). Нерешенной остается проблема выделения в отдельный ряд буквы э. Кроме гласных, высота звука, конечно, связана и с согласными (высокое С, низкое М). Наша попытка «рисовать» высоты стиха – первая, упрощенная и требующая дальнейших уточнений.
Поэзия и антропология
Поэзия и ее критик
Поэзия за пределами стихотворства
«В целомудренной бездне стиха». О смысле поэтическом и смысле доктринальном
Немного о поэзии. О ее конце, начале и продолжении
Успех с человеческим лицом
Кому мы больше верим: поэту или прозаику?
«Сеятель очей». Слово о Л.С.Выготском
Стихотворный язык: семантическая вертикаль слова
 Вокализм стиха
Звук
«Не смертные таинственные чувства».
О христианстве Пушкина
«Медный Всадник»: композиция конфликта
Пушкин Ахматовой и Цветаевой
Мысль Александра Пушкина
Притча и русский роман
Наследство Некрасова в русской поэзии
Lux aeterna. Заметки об И.А. Бунине
В поисках взора: Италия на пути Блока
Контуры Хлебникова
«В твоей руке горит барвинок». Этнографический комментарий к одной строфе Хлебникова
Шкатулка с зеркалом. Об одном глубинном мотиве Анны Ахматовой
«И почем у нас совесть и страх». К юбилею Анны Ахматовой
«Вакансия поэта»: к поэтологии Пастернака
Четырехстопный амфибрахий или «Чудо» Пастернака в поэтической традиции
«Неудавшаяся епифания»: два христианских романа, «Идиот» и «Доктор Живаго»
«Узел жизни, в котором мы узнаны»
Непродолженные начала русской поэзии
О Николае Заболоцком
«Звезда нищеты». Арсений Александрович Тарковский
Арсений Александрович Тарковский. Прощание
Анна Баркова
Кончина Бродского
Иосиф Бродский: воля к форме
Бегство в пустыню
Другая поэзия
Музыка глухого времени
(русская лирика 70-х годов)
О погибшем литературном поколении.
Памяти Лени Губанова
Русская поэзия после Бродского. Вступление к «Стэнфордским лекциям»
Леонид Аронзон: поэт кульминации («Стэнфордские лекции»)
Возвращение тепла. Памяти Виктора Кривулина («Стэнфордские лекции»)
Очерки другой поэзии. Очерк первый: Виктор Кривулин
Слово Александра Величанского («Стэнфордские лекции»)
Айги: отъезд («Стэнфордские лекции»)
Тон. Памяти Владимира Лапина («Стэнфордские лекции»)
L’antica fiamma. Елена Шварц
Елена Шварц. Первая годовщина
Елена Шварц. Вторая годовщина
Под небом насилия. Данте Алигьери. «Ад». Песни XII-XIV
Беатриче, Лаура, Лара:
прощание с проводницей
Дантовское вдохновение в русской поэзии
Земной рай в «Божественной Комедии» Данте
Знание и мудрость, Аверинцев и Данте
Данте: Мудрость надежды
Данте: Новое благородство
О книге отца Георгия Чистякова «Беседы о Данте»
Данте. Чистилище. Песнь первая
О «русском Данте» и переводах
Всё во всех вещах.
О Франциске Ассизском
Об Эмили Диккинсон
Новая лирика Р.М. Рильке.
Семь рассуждений
«И даль пространств как стих псалма».
Священное Писание в европейской поэзии ХХ века
Пауль Целан. Заметки переводчика
На вечере Пауля Целана.
Комментарий к словарной статье
Из заметок о Целане
О слове. Звук и смысл
Об органике. Беседа первая
Об органике. Беседа третья
Весть Льва Толстого
Слово о Льве Толстом
Зерно граната и зерно ячменя
К поэтике литургической поэзии. Вступительные заметки
К поэтике литургической поэзии. Мариины слезы. Утренние евангельские стихиры, стихира 8 гласа
К поэтике литургической поэзии. Да веселятся небесная. Воскресный тропарь 3 гласа
К поэтике литургической поэзии. Иже на херувимех носимый. Стихира Сретения
К поэтике литургической поэзии. Ветхий деньми. Стихира Сретения
К поэтике литургической поэзии. Господи и Владыко живота моего. Молитва преподобного Ефрема Сирина
К поэтике литургической поэзии. Ныне Силы Небесные. Песнопение Литургии Преждеосвященных даров
К поэтике литургической поэзии. Совет превечный. Стихира Благовещению Пресвятой Богородицы
К поэтике литургической поэзии. Радуйся, живоносный Кресте. Стихира Крестопоклонной недели
К поэтике литургической поэзии. В тебе, мати, известно спасеся. Тропарь преподобной Марии Египетской
К поэтике литургической поэзии. Господи, яже во многие грехи впадшая жена. Стихира Великой Среды
К поэтике литургической поэзии. Егда славнии ученицы. Тропарь Великого Четверга
К поэтике литургической поэзии. Да молчит всякая плоть. Песнь приношения в Великую Субботу
К поэтике литургической поэзии. Преобразился еси. Тропарь Преображения Господня
К поэтике литургической поэзии. В рождестве девство сохранила eси. Тропарь Успения Пресвятой Богородицы
Объяснительная записка. Предисловие к самиздатской книге стихов «Ворота, окна, арки» (1979-1983)
Прощальные стихи Мандельштама.
«Классика в неклассическое время»
Поэт и война. Образы Первой Мировой Войны в «Стихах о неизвестном солдате»
О чем Тристан и Изольда?
Copyright © Sedakova Все права защищены >НАВЕРХ >Поддержать сайт и издания >Дизайн Team Partner >