Об авторе
События
Книги

СТИХИ
ПРОЗА
ПЕРЕВОДЫ  
ЭССЕ:
– Poetica
– Moralia
– Ars
– Ecclesia
ИНТЕРВЬЮ
СЛОВАРЬ
ДЛЯ ДЕТЕЙ
АУДИОКУРСЫ

Фото, аудио, видео
Из Нового Завета. «Рождественские главы»
Средневековая словесность  
Франциск Ассизский
Из литургической поэзии
Квинт Гораций Флакк
Император Адриан
Теодульф Орлеанский
Данте Алигьери
Франческо Петрарка
Джон Донн
Пьер де Ронсар
Виктор Гюго
Жерар де Нерваль
Фридрих Гельдерлин
Стефан Малларме
Эмиль Верхарн
Поль Элюар
Дилан Томас
Филипп Жакоте
Эмили Диккинсон
Эзра Паунд
Райнер Мария Рильке
Поль Клодель
Томас Стернз Элиот
Пауль Целан
Франсуа Федье
Статьи о переводе
Средневековая словесность
Из «Слов брата Эгидия»

Брат Эгидий – один из первых спутников св. Франциска Ассизского. Он присоединился к первым двум ученикам, Бернарду и Петру Катанскому, на девятый день после того, как они решили следовать Франциску, 23 апреля 1209 г. Эгидий пользовался славой вдохновенного проповедника; сохранилось восемнадцать его «Слов», из которых здесь мы приводим перевод шести. «Слова» Эгидия поэтичны, как все раннее францисканство. Часто его речь прямо переходит в стихи.


Слово первое.
О пороках и добродетелях


Благодать Господня и добродетели – вот путь и лестница, по которой взбираются в небо; пороки же и грехи – дороги и лестницы, по которым спускаются в глубину ада.

Пороки и грехи – смертельный яд; добродетели и добрые дела – целебное противоядие. Благодать ведет и приводит с собой еще благодать; порок тащит за собой пороки.

Милость не захочет, чтоб ее хвалили, и порок не потерпит, чтоб его укоряли. В смирении душа покоится и почивает; дочка ее – терпение. И святая чистота сердца видит Бога, но истинные молитвы Им кормятся.

Кто любит – будет любим; кто служит – тому послужат; кто страшится – будет устрашать; кто ближнего не обидит – того не сумеют обидеть ближние. Но блажен тот, кто истинно любит и не хочет быть любим; блажен, кто страшится и не хочет устрашать; блажен, кто служит и не хочет, чтоб ему послужили; блажен, кто ближнего не обидит и не хочет, чтоб и его не обидели ближние. Но это совершенство великое и высочайшее, гордые не поймут его и не получат.

Три вещи есть, и нет их выше и больше, и кто их обрел – уже не сможет пасть.

И вот первая: охотно и с весельем терпеть всякое страдание, какое тебе предстоит, терпеть ради любви к Господу Иисусу Христу.

И вот вторая: смиряться и смиряться во всем, что делаешь, и перед всем, что ты видишь.

И вот третья: верно любить это высшее благо, невидимое и небесное, любить всем сердцем то, чего не увидишь земными глазами.

Эти вещи более всего презренны и отвратны для мирских людей – и столь же приятны и угодны Богу и святым Его. А что более всего любимо и почтенно у мирских людей – отвратно и презренно и ненавистно для Бога и святых Его.

А вся противность мира происходит от человеческого невежества и лукавства: ибо полюбил бедный человек то, что должен бы возненавидеть, и ненавидит то, что должен бы любить.

Однажды брат Эгидий спросил другого брата:

– Скажи, милый мой, добрая ли у тебя душа?

Брат отвечал:

– Откуда мне это знать?

И тогда сказал брат Эгидий:

– Милый мой брат, я хочу чтоб ты знал: со святым покаянием, и со святым смирением, и со святой милостью и благочестием, и со святым весельем будет душа доброй и блаженной.


Слово второе.
О вере


Всё, что можно помыслить в сердце, и сказать языком, и увидеть глазами, и коснуться рукой, – всё это почти ничто против того и рядом с тем, чего нельзя ни помыслить, ни увидеть, ни коснуться.

Все мудрецы, какие были в мире, и те, что живут теперь, и те, что придут вслед за нами и будут повествовать, и писать, и говорить, и славу множить о Боге, – не скажут и сказать не могут о Боге больше, чем одно зерно против земли и неба, да еще в тысячу тысяч раз меньше. Ведь и само Писание, когда повествует о Боге, будто лепечет и агукает, как мать лепечет и агукает над младенцем, пока он еще не может разобрать ее слов.

Однажды брат Эгидий спросил одного судью-мирянина:

– Ты веришь, что Божьи дары велики?

– Верю.

А брат Эгидий на это:

– А я тебе покажу, что не очень-то ты веришь.

И спрашивает:

– Какова цена твоего имущества?

Судья отвечает:

– Должно быть, тысяча лир.

Тогда брат Эгидий говорит:

– А отдал бы твое имущество за 10 тысяч?

Судья, не помедлив:

– Конечно, и с большой охотой.

А брат Эгидий:

– Разве не правда, что все владения в здешнем мире ничто в сравнении с небесными вещами? Так почему ты не отдашь это свое имущество Христу, чтобы купить небесное и вечное сокровище?

Тут судья, наученный гордой мирской науке, отвечает брату Эгидию, простому и неученому и полному святой божественной гордости:

– А ты думаешь, брат Эгидий, есть на свете хоть один человек, который делает снаружи все, во что он верит внутри?

Брат Эгидий ответил:

– Видишь, милый: святые учатся сделать делом все, что могут совершить по воле Божией и по своим силам; а чего не могут совершить делом, совершают святым желанием своей воли; и таким образом то, что не может исполниться в действии, исполняется в стремлении, и тем удовлетворяется.

И еще сказал брат Эгидий:

– Если какой-то человек обнаружит в себе совершенную веру – в короткое время станет он совершенным, и будет ему дан верный знак спасения. И тот, кто с твердой верой ожидает этого вечного и высшего и полного блага, – какой ему вред или какое зло причинит всякое временное несчастье в нынешней жизни?

И тот бедняга, который ожидает вечного зла, – какое добро принесет ему всякое благополучие и преходящее благо этого мира?
И все же, как бы ни был грешен человек, пока он жив, нельзя отчаиваться в бесконечном милосердии Божием: как нет в мире такого колючего, и сучковатого, и узловатого дерева, чтоб человек не мог его очистить и украсить и сделать прекрасным, – так нет в мире человека столь грешного и негодного, чтобы Бог его не обратил и не украсил особой милостью и многими дарами.


Слово третье.
О святом смирении


Никакой человек не придет ни к мысли о Боге, ни к знанию о Боге иначе, как дорогой смирения: ибо самый прямой путь вверх – это путь вниз. Все великие крушения и падения, случившиеся в этом мире, случились не от чего другого, как от возвышения главы, то есть ума: от гордыни. И нам показало это падение Сатаны, сброшенного с небес, и падение нашего праотца Адама, изгнанного из рая за возвышение главы, за непослушание, и фарисея, о котором Христос говорит в Евангелии, и многие, многие еще примеры.

И наоборот: все великие радости, какие случались в этом мире, все произошли от склонения головы, то есть от смирения ума – как позволила нам это узнать блаженная и смиреннейшая Дева Мария, как показали мытарь и благоразумный разбойник на кресте и многие еще люди из Писания.

И как было бы для нас славно, если б мы могли найти какой-нибудь тяжелый груз и повесить себе на шею, так что он непрестанно заставлял бы нас склонять голову и смиряться.

Один брат спросил брата Эгидия:

– Скажи, отец, как возможно для нас избежать гордыни?

На это брат Эгидий отвечал:

– Брат мой, будь готов к тому, что и надеяться нечего на то, что ты избежишь гордыни, пока не поместишь свои уста там, где у тебя стопы. Но если ты хорошенько размыслишь о дарах Божиих, то уже опустишь голову от того, в каком ты долгу. А если ты еще хорошенько подумаешь о своих слабостях и о множестве обид, какими ты обидел Бога, то найдешь причину смириться. Но горе тому, кто хочет быть хвалим за свое лукавство!

Есть смирение в том, кто сам себя полагает противником собственного блага. Есть смирение в том, чтобы возвращать чужое добро хозяину, а не прибирать к рукам – а это значит: всякое добро и всякое достоинство, какое человек обнаружит в себе, не должен он считать своим, ведь это достояние Бога, от Кого исходит вся благодать, и всякое добро, и всякое достоинство. Но каждый грех, и каждую страсть душевную, и каждый порок, какой человек обнаружит в себе, вот их-то он должен считать своими, и знать, что они происходят от него самого, от его собственного лукавства – а не от кого-то другого.

Блажен тот, кто знает свою низость перед Богом и людьми! Блажен тот, кто всегда судит и осуждает себя – а не других. Он уже не будет осужден страшным и последним вечным судом. Блажен тот, кто искусно пройдет под игом послушания и под судом других, как это делали святые Апостолы и до сошествия на них Духа Святого, и после того.

Еще сказал брат Эгидий:

– Тот, кто хочет обрести совершенный мир и покой и уже не терять его, должен каждого человека считать выше себя, и себя должен почитать ниже всех и у всех в подчинении. Блажен такой человек, который и в словах своих, и в делах не хочет казаться и представляться другим, чем в том чистом составе и в том простом украшении, как его украсил и составил Господь.

Блажен человек, который может скрывать божественные откровения и утешения. Ибо нет вещи столь тайной, чтобы Бог не открыл ее, когда Ему будет угодно. Если бы был человек самый совершенный и самый мудрый на свете и он считал бы себя самым жалким грешником и самым низким существом на свете, вот в нем было бы истинное смирение.

Святое смирение не умеет вести рассказы, и блаженный страх Божий не смеет говорить.

Сказал брат Эгидий:

– Я думаю, смирение подобно стреле. Как стрела наносит страшный удар и крушит, и разбивает все, что настигает, и после ее полета ничего уже там не найдется, так и смирение поражает и разрушает и уничтожает всякое лукавство и всякий порок и всякий грех – а следом за этим ничего не находит в себе тот, кто обладает смирением.

Через смирение обретает человек благодать от Бога и совершенный мир со своим ближним.


Слово четвертое.
О святом страхе Божием


Тот, кто не боится, показывает, что ему нечего терять. Святой страх Божий распоряжается, правит и владеет душой и велит ей войти в благодать. Если кому дана благодать или праведность, то сохраняет их святой страх Божий.

А если кто не обрел праведности и благодати, святой страх заставит их обрести. Святой страх Божий – проводник Господней милости. Душа, в какой он обитает, быстро станет и праведной, и помилованной. Согрешившие создания никогда не согрешили бы, если бы знали святой страх Божий. Но святой дар страха дается только святым: чем совершенней человек, тем больше в нем страха и смирения.

Блажен тот, кто знает, что в этом мире он в тюрьме и всегда помнит, как жестоко он оскорбил своего Господа. Как он должен был бы опасаться гордыни, чтобы она его не поработила и не привела сюда, из благодати в нынешнее состояние! ибо здесь человек не может быть в безопасности в окружении наших врагов. А враги наши – обольщения этого бедного мира и наша собственная плоть. И в союзе с бесами она вечно враждует с душой. А больше любого другого врага должен человек бояться, чтобы собственное лукавство не победило его и не обмануло.

Не может быть такого, чтоб кто-то возвысился до благодати и праведности и удержался в них без святого страха.

Кто без страха Божия, тот перед погибелью. Страх Божий велит человеку смиренно повиноваться и велит ему склонить голову под иго послушания; и чем больше у него страха, тем больше благоговения и молитвы.

И не малый это дар, молитва, – для того, кому дано молиться. Доблестные дела людей, как бы ни казались они мне велики, не измеряются и не вознаграждаются по нашему рассмотрению, а только по Божьему суду; ибо Бог смотрит не на величину усилия, а на величину любви и смирения.

Потому всего безопасней для нас такая часть: и любить, и страшиться со смирением, и никогда не полагаться на себя, и поверять внутренние мысли внутренним добром.


Слово седьмое.
О святой чистоте


Плачевная и хрупкая наша плоть подобна свинье, которой в охоту поваляться да вымараться в грязи, и грязь для нее – лучшее удовольствие.

Наша плоть – воинство бесов, она вечно воюет со всем, что угодно Богу и что для нас – спасение.

Один брат спросил брата Эгидия:

– Скажи мне, отец, как сохраниться от плотского греха?

На это брат Эгидий отвечал:

– Братец мой, если кто-то хочет поднять некий тяжелый груз или огромный камень и перенести в другое место, больше, чем сила, ему поможет в этом разум. Так и мы, чтобы победить плотский грех и приобрести чистоту, лучше будем достигать этого смирением и разумом и осторожным устроением духа, чем высокомерным самоистязанием и яростным раскаянием.

Любой грех помрачает и замутняет святую чистоту: ведь чистота подобна чистому зеркалу, она темнеет и мутится не то что от прикосновения нечистых вещей, а от человеческого дыхания. Не может быть, чтобы кто-то дошел до духовной благодати, пока он подвержен плотским похотям. И как ни поверни, не придумаешь, как можно обрести духовный мир, пока не обуздаешь всякий плотский грех. И потому сражайся против жадной и нестойкой плоти твоей, твоего главного врага. Кто его победит – тот и всех своих врагов победит наверняка, и быстро придет к душевной благости и праведности и совершенству.

Брат Эгидий говорил:

– Изо всех добродетелей я выбрал бы чистоту: сладчайшая чистота в самой себе содержит всякое совершенство; но нет другой добродетели, чтобы она могла быть совершенной без чистоты.

Один брат спросил брата Эгидия:

– Отец, разве милость не больше и не превосходнее чистоты?

А брат Эгидий:

– Скажи мне, брат, есть ли в мире вещь чище чистоты?

И часто пел брат Эгидий такую песенку:

О, святая чистота!
Сколь прекрасна твоя красота!
Истинно, ты драгоценная, бесценная,
И не всякий узнает твое благоухание,
Ибо наслаждение для ума совершенного
То, что для невежды – пустое название!


И спросил один брат:

– Ты так хвалишь добродетель чистоты, так скажи мне, отец, что такое чистота.

На это брат Эгидий отвечает:

– Брат, вот что нужно разуметь под чистотой: строгую стражу и неусыпный дозор над всеми чувствами, телесными и духовными, чтобы хранить их все для Бога единого, а это значит – чистыми и непорочными.


Слово двенадцатое.
О святом остережении духовном


О ты, слуга царя Небесного! если ты хочешь узнать искусства и хитрости духовного учения, полезные и праведные, открой умные уши души твоей и прими с желанием сердца твоего и спрячь в доме памяти твоей драгоценное сокровище поучений, предостережений и остережений духовных, что я тебе говорю: они будут тебе светить в пути; они поведут тебя в твоем странствии, в жизни духовной; они защитят тебя от злых и коварных нападений врагов плотских и бесплотных, и с кроткой дерзостью пройдешь ты безопасно бурное море нынешней жизни, и пристанешь наконец к желанной пристани спасения. Итак, сынок, слушай и замечай, что я говорю:

хочешь хорошо видеть – вырви себе глаза и будь слеп;
хочешь хорошо слушать – стань глух;
хочешь хорошо говорить – онемей;
хочешь верно идти – остановись и иди в уме;
хочешь добро делать – отсеки руки и делай его в сердце;
хочешь любить – возненавидь себя;
хочешь благополучия – пренебрегай собой;
хочешь приобретать и быть богатым – потеряй все и обнищай;
хочешь наслаждаться и отдыхать – утруждай себя и будь в скорби;
хочешь безопасности – оставайся в страхе и подозревай себя самого;
хочешь быть превознесенным и в великой чести – унижай и брани себя;
хочешь почитания от других – презирай себя и почитай тех, кто тебя презирает и порицает;
хочешь благословения – желай, чтоб каждый тебя злословил и сам себя злословь;
хочешь истинного, вечного покоя – трудись и изнуряй себя, и желай себе всяческих бед на земле.

О, какая великая мудрость знать и исполнять эти вещи!
Но это вещи великие и высочайшие, и потому даны от Бога немногим. Но истинно говорю: тому, кто их изучит и исполнит, не нужно ехать в Болонью и Париж изучать другое богословие. Ибо если бы человек жил тысячу лет и не делал никакого внешнего дела и ничего не говорил языком своим – и тогда, говорю, довольно было бы у него дела внутри: трудиться ради очищения, исправления и оправдания ума и души своей. Не нужно бы человеку ни хотеть ничего и ни видеть ничего не больше и не меньше и не иначе, чем это полезно для его души.

Кто не знает себя, тот не познан. И горе нам, получающим от Бога дары и милости и не умеющим их узнать! – и еще горше тем, кто и не получает, и не узнает, и не заботится о том, чтобы обрести и иметь. Человек есть образ Божий и как захочет, так переменится – но Бог всеблагой не знает перемен.
Из «Посланий св.Антония Великого»
Из «Синайского Патерика»
Из «Второго жития св.Франциска Ассизского»
 Из «Слов брата Эгидия»
Copyright © Sedakova Все права защищены >НАВЕРХ >Поддержать сайт и издания >Дизайн Team Partner >